Ноосфера прохудилась

Стоит мне что-нибудь придумать и написать на бумажке, как я покупаю книгу, где мой текст дан практически дословно.

Стоит о чем-то подумать, как тут же натыкаюсь на эту мысль у кого-нибудь в ЖЖ.

И до кучи некий неизвестный мне до того юзер написал частушку про Ренату. Причем, он клянется, что меня никогда ни в жизни, ни в ЖЖ не встречал. И я ему верю, потому что я тоже его не встречала.

Такими темпами у меня скоро разовьется мания преследования. Или величия. Это уж как повезет.

Древо

Моя прапрабабушка Магдалена Гурская была польской дворянкой. Жили они в поместье под Минском. Лет в 16 она родила незаконного ребенка от проезжего офицера, про которого только и известно, что был он немыслимо красив, тонок в кости и исчез в разгаре бурного романа с юной шляхтичкой.

Родившегося ребенка назвали Михаилом и отдали на воспитание крестянам одной из принадлежащих им деревень, а провинившуюся девушку по-быстрому выдали замуж в Москву за старика Скалмейстера.

Лет через 20 Магдалена вышла на Тверской из своего роскошного экипажа и в дверях тогдашнего бутика нос к носу столкнулась со своим сыном, которого тотчас узнала, потому что он был точь в точь исчезнувший отец. Расспросив его, она выяснила, что зовут его Михаил Федорович Бесфамильный, вырос в деревне такой-то под Минском в крестьянской семье и пришел в Москву пешком. Был он невероятно красив, и, разумеется, неграмотен. Он и старшие его дети унаследовали ген, благодаря которому у них были голубоватые белки глаз, тонкая кость и зубы тоже с голубоватым перламутровым отливом.

В приданное Магдалене были даны три имения в Измайлово (по двум из них впоследствии провели синию линию метро, на которой я нынче проживаю). В одном из этих имений и поселила она обретенного сына (других детей у нее не было) с его молодой женой Полиной, полуграмотной девушкой из Курской губернии. Они нарожали семерых детей, самой младшей из которых была моя бабушка Тая.

Потом грянула революция, в 1922 году Магдалена умерла, завещав все, что смогла (меха, драгоценности и т.д.) старшей из своих внучек, красавице и умнице Симе, но скупой муж Скалмейстер ничего им так и не отдал. Впрочем, скоро прорезался предприимчивый коммунист Огурцов, который все у Скалмейстера отобрал, включая дачи в Измайлово, так что тот скончался в нищете, правда, намного пережив молодую жену.

Конечно, такое неблагонадежное происхождение тщательно скрывалось, фамилии дети Михаила Федоровича взяли разные - кто-то стал Михайловыми, кто-то Федоровыми (в том числе и моя бабушка). Во всех анкетах они писали, что рабоче-крестьянского происхождения (Михаил всю жизнь проработал разнорабочим в типографии, где и научился читать, и читал впоследствии очень много, хотя образования так и не получил).

Старший их сын Николай и его жена Вера сделались крупными партийными функционерами, занимали высокие посты при Молотове, потом ухитрились удержаться у власти, и в тридцатых годах Николай был кем-то вроде замминистра. Именно благодря этому и выяснилась вся история: у Николая был заместитель, который спал и видел занять его место. По такому поводу он с энтузиазмом собирал компромат на своего шефа и раскопал историю о его дворянском происхождении (компромат был изумительно точным, он даже посылал курьера в ту самую белорусскую деревушку).

Николай попал в больницу, зам уже нацелился стукнуть куда надо и потирал руки в предвкушении. От неминуемой расправы спас Николая шофер, был он ему очень предан, и случайно услышав о планах зама, полетел в больницу и все рассказал больному. Едва успев натянуть подштанники, партийный босс ринулся на работу и стукнул на зама первым, того, естественно, посадили, а Николай получил в руки подробнейшее описание истории своей семьи.

А дальше уже совсем другая история.