(no subject)

Прекрасная осень. Вчера была отличная презентация Аксенова в Билингве, куча всякого народу – и всем известного и просто тех, кого было приятно снова встретить. Потом Псой в ОГИ, как всегда неимоверно обаятельный, в странном формате – Псой и караоке. Прекрасные друзья, которых опять же радостно было повидать. Занятная и приятная работа, которая, если повезет, может стать еще правильной и полезной. Короче, жизнь удалась.

В последнее время все как-то через боль получается: чтобы провести 2 дня с любимым, нужно вывихнуть ногу; чтобы выйти из ступора и жить дальше, нужно расстаться с этим самым любимым. Сильно потряхивает, когда из твоей жизни насовсем уходит тот, кто.

Псой вчера в ночи пел так:
Слишком поздно, слишком поздно,
Ничего нельзя уже менять,
Все уже вполне серьезно,
Не приду я, не приду к тебе опять.
Ступай ковыряться в носу
и т.д.
Слишком поздно, слишком поздно,
Ничего нельзя уже менять,
Слишком поздно, слишком поздно
И вообще, и вообще уже пиздец.

Псой – он гений, потому и глаголет истину.

Когда я слушала Аксенова и смотрела при этом на собравшихся, я думала, что полнота самовыражения автора бывает ничуть не большей, чем полнота самовыражения зрителя или читателя. И вообще все оказывается не тем, чем кажется. Наверное, именно это и называется постмодернизмом. Но я думаю, что нет. Постмодернизм – это когда приходишь на концерт, а Автор ставит чужую музыку и уходит со сцены. А то, что все кажется не тем, так это по двум причинам: иногда от глупости, а иногда от того, что вещи, слава Богу, часто бывают больше, чем их форма. Ну кроме тех, которые меньше. И это прекрасно. Несмотря на.